Голубые глаза Даркена, все еще прикрытые какой-то маской двусмысленности, ни на мгновение не отводили от нее взгляд.
— Если это заслужено.
Кэлен не успела вовремя уловить легкое фырканье, чтобы сдержать его.
— Как ты думаешь, почему я… Причиняю людям боль, Кэлен? — настаивал он, наклоняясь и удерживая ее взгляд с интенсивностью, от которой ей стало не по себе.
Почему-то за последнюю неделю их кровать казалась меньше. Расстояние между ними не совсем достаточное. Она почти чувствовала запах мыла, которым он пользовался, и ей пришлось быстро вдохнуть. Но ее рот был плотно сжат, но не от страха, когда она ответила.
— Тебе нравится власть. Это доставляет тебе трепет от того, что они находятся под твоим контролем. Их кровь буквально в твоих руках, как и вся остальная их жизнь. — Как и дюжина психопатов, которых она исповедовала, нежелательная мысль пронеслась в ее голове. Секунду он не отвечал.
— Может быть. Или, может быть, я не боюсь чувствовать удовлетворение, когда справедливость восторжествует. Когда предательство или преднамеренная слабость вознаграждаются должным образом.
— Думаешь, я боюсь причинить боль? — Кэлен слегка разозлилась, одна рука сжалась в кулак.
— Ты боишься получить от этого удовольствие. — Он почти улыбнулся ей. — Каждый раз, когда ты вонзала кинжал в сердце врага, или перерезала ему горло, или вываливала его кишки на траву, ты говорила себе, что это именно то, что нужно сделать. Жизнь, и то, как она заставляет твое сердце биться, как барабан, — ты не можешь наслаждаться этим. Это то, чего ты смертельно боишься, Кэлен Рал.
Она не сводила с него глаз, его слова крутились у нее в голове. Они слишком хорошо сработали, и ей потребовалось время, чтобы найти нить, за которую можно было потянуть.
— В этом мире есть добро, Даркен Рал, и смерти и боли в нем нет места.
— Кем бы ты была без боли? — спросил он без промедления. — Или смерти? Ну, для тебя не было бы в живых, раз ты так искусно опустился до зла самозащиты. Но еще больше, ты действительно думаешь, что можешь существовать без баланса между добром и… злом. Ни смерть, ни боль не являются злом.
— Я не сказала зла, — сказала она, немного поерзав и выпрямив спину. — Но причинять людям боль, когда это не нужно, и находить в этом удовольствие — нечем гордиться.
Он сузил глаза.
— Когда это не нужно? А кто это определяет?
Кэлен посмотрела на него.
— Девушка, чью кровь ты только что вытер со своих рук. Не было необходимости причинять ей боль. Она не была убийцей с ножом у твоего горла.
— Она знала, что получит за свою неудачу, — сказал Даркен, и его собственный взгляд стал таким же горячим. — И все же, она предпочла потерпеть неудачу. Если нет наказания за страх, люди становятся слабыми и податливыми, поддаются любой легкомысленной лжи, которая привлекает их воображение. Боль, вызванная непослушанием, спасает сердца, умы и жизни. Морд-Сит принимают боль, чтобы победить ее, вместо того, чтобы подвергаться угрозе пыток; они скорее почувствуют боль ради собственного блага, чем потом изменят себе из-за того, что не могут вынести ни малейшей боли.
Кэлен отвернулась от него, сжав кулаки по бокам.
— Ты можешь оправдываться сколько угодно, но я видел жажду крови в твоих глазах, Даркен Рал. Не притворяйся, что это не так. — Слова были для нее правдой так же, как и для него, поняла она нутром.
Он двинулся позади нее, скользя пальцами по ее руке, обнаженной из-за летней ночной рубашки.
— Я не жажду твоей крови. Только крови тех, кто причинил нам боль, и миру, за достижение которого мы так упорно боролись. — Она напряглась под его прикосновением, отказываясь позволить его словам снова проскользнуть сквозь ее защиту.
— Ты имеешь в виду кровь любого, кто встанет у тебя на пути?