Она добралась до дома, который стоял чуть дальше по Северной-Алтадена-Драйв, чем 33-й.
Конни почему-то ещё не было, но так было даже на руку.
Эмма забралась вглубь своего платяного шкафа, выволакивая коробки с туфлями и мелкими вещицами, пока не добралась до жестяной коробки с примитивным кодовым замком. С крышки улыбался румяный Санта-Клаус, увитый бусами из сахарного печенья, которое когда-то и продавалось в жестянке. Теперь печенья там не было, зато лежал маленький «Смитт и Вессон 60 леди Смитт» тридцать восьмого калибра. Разрешения на ношение «леди Смитт» у Эммы не было. Не было разрешения и у её матери, у которой Эмма забрала револьвер, найдя в белье в комоде. Очевидно же, что с тех пор как миссис Соул прочно обосновалась в лечебнице для душевнобольных с цветущим биполярным, револьвер стал для той без острой надобности, как справедливо рассуждала сама Эмма. Поэтому он поселился в шкафу в коробке из-под сахарного печенья, среди туфель Эммы Соул.
Времени до заката оставалось достаточно. Эмма успела дозвониться Камилле Айзек, что работала в одной из гостиниц на побережье в Санта-Монике, и попросила ту об услуге.
Камилла перезвонила ближе к семи вечера. Изо всех отелей, оснащённых номерами для вампиров, Джон Сойер из Ливерпуля, который продлял бронирование уже два раза, откладывая выезд из номера, находился только в одном — в «Санта-Монике» на пересечении 20-й и бульвара Санта-Моника.
Эмма поблагодарила и обещала совместный вечер с вином за свой счёт.
Камилла сказала, что запомнит.
Всё представлялось очень простым. Эмма, правда, не была уверена, чего она хочет: припугнуть или ранить Сойера.
«Там видно будет», — разрешила она себе некую импровизацию.
С сумерками Джон выйдет из «Санта-Моники», в этом Эмма была уверена.
Поэтому в восемь вечера она присела на скамейке у входа, сделав вид, что занята общением в сети, время от времени отрывая взгляд от монитора смартфона и оглядываясь на парковку и входные двери.
Сойер вышел из отеля в восемь тридцать пять. На том были светлый шёлковый пуловер, рукава которого частично скрывали кисти рук, и тёмно-зелёные чиносы. В левой ладони Сойер подкидывал автоключ.
Эмма услышала, как подал сигнал автомобиль где-то у неё за спиною.
Когда Сойер спустился с короткой лестницы, она поднялась со скамейки, опустила смартфон в задний карман джинсов. Подняла капюшон толстовки, обе руки всунула в карман, где лежали «леди Смитт» и две связки ключей. Сохраняя дистанцию, Эмма Соул пошла следом за Джоном Сойером.
***
Джон почувствовал аромат «Флоры» от Гуччи ещё у дверей отеля. Он не знал имени девушки Дайана, поскольку тот сам называл её не иначе — как «девушка», зато знал, как та пахнет и выглядит, поэтому с лёгкостью её опознал, сидящую на скамейке, пусть она и старательно прятала лицо, склонившись над смартфоном.
Сойеру было немного любопытно, чего надо мисс Девушке. Но когда та припустила следом, многое прояснилось. Мисс Девушке надо было его.
— Привет, мисс Девушка, — сказал он, не оборачиваясь от «крайслера», смотря за отражением девичьего лица под капюшоном в полированном стекле автомобильной двери.
Эмма молчала.
Пришлось оборачиваться.
Маленький облегченный алюминиевым сплавом ствол дамского револьвера смотрел ему аккурат в левую почку. Держала его мисс Девушка близко к себе, чтобы не привлекать внимания, прижав к правому боку.
Сойер очень удивился.
— Меня зовут Эмма.
— Тогда — привет, Эмма. Это вот что такое?
— Это «отвалите от моего парня».
— Ах, это ревность, — понимающе вскинул голову Джон. — Приятно столкнуться с таким сильным проявлением чувства. Дайан этого вполне заслуживает.
Сойер увидел, как дрогнули ноздри Эммы, когда она услышала имя Дайана от него.
— Убирайтесь в свой Ливерпуль.
— Как-то не планировал в ближайшие дни, — медленно и расслабленно не согласился Джон.
— Запланируйте, — давила Эмма.
— А если Дайан этого не хочет?
— Дайан как-нибудь переживёт ваш отъезд. Я позабочусь о том.
Сойер искренне улыбнулся. Мисс Девушка была не только хороша собою и пленительно зеленоглаза, но и отважна.
Сойер вспомнил, как в середине 80-х вот точно так же, с таким же выражением лица, на него направил короткоствольный «ремингтон» около «The Cavern» на Мэттью-Стрит завалящий наркоман, требуя «жизни или кошелька». Эмма мало чем отличалась от того, если сравнивать эмоциональный пик и решимость получить желаемое.
— Серебряные, — наконец сказал Сойер.
— Что?
— Пули должны быть серебряными, если вы хотите хоть как-то убедить вампира.
Эмма вдруг осознала свою очевидную промашку.