Он приказал спешившему за ним Галону расспросить, где находится прокат лошадей, догадавшись, что ему самому этого никто не объяснит. Но это сделать не смог и Галон — такая сумятица происходила вокруг.
Наконец, проблуждав по городу несколько часов и заставив обезуметь от страха жителей ещё многих улиц, Лир, наконец, сам вышел к зданию пункта проката, за которым находилась конюшня и стоянка для карет и тарантасов.
Когда он попытался войти в здание, где находились работники пункта, перед его носом закрыли дверь. Это разъярило его и он вышиб дверь ногой и, ворвавшись внутрь, рявкнул, чтобы ему немедленно запрягли лошадей в самую лучшую карету. И швырнул на стол управляющего пунктом несколько алмазных бусин. Разумеется, это была значительная переплата за пользование лошадьми и каретой, но никто не оценил щедрости Лира и всех как ветром сдуло. И он приказал Галону, чтобы тот сам запрягал лошадей в карету.
Но когда они с Галоном покинули здание проката, их тут же окружила городская стража из десяти копейщиков, наставивших на них острия копий.
— Демон! — крикнул один из них, вероятно, их десятский. — Подчинись и не оказывай сопротивления, иначе тебя ждёт смерть!
— Я никому не покоряюсь! — проревел Лир и глаза его вновь покраснели, как море крови. — Да ты знаешь, кому ты это говоришь?!
— Демон! — не унимался стражник. — Ты пойдёшь с нами в темницу и городской судья решит, что сделать с тобой за то, что ты вторгся в наш город!
— Я ещё на вторгался! — зловеще проговорил Лир. — Я только хотел лошадей и карету, но если вы собираетесь судить меня за вторжение, тогда вы узнаете, как я это делаю!
Он сконцентрировал своё внимание на стихии земли — почву и кирпичи, из которых были построены дома в городе. Кирпич — это не совсем камень, но обожжённая глина — это та же земля.
Почва завибрировала у него под ногами, набирая силу дрожания.
Копейщики, побросав своё оружие, бросились врассыпную, но было уже поздно: рушащиеся здания перекрывали им дорогу к бегству.
Лир никого не преследовал, он просто стоял на одном месте и кирпичи падали в метре от него и стоящего рядом с ним Галона, ни живого, ни мёртвого от ужаса.
Глядя на разрушение, Лир ощущал, как из него выходит ярость, терзавшая его всё это время. Наконец, он нашёл выход, чтобы успокоиться и начать мыслить здраво. Он не собирался так скоро остановить землетрясение, во всяком случае, до тех пор, пока не восстановит утраченное внутреннее равновесие окончательно.
Земля скакала так, что подбрасывала всё и всех, что находилось на ней и только сам Лир и его слуга твёрдо стояли на ней: она даже не шелохнулась под ними.
Наконец, Лир решил, что он полностью спокоен и земля постепенно затихла, как женщина, засыпающая в объятиях возлюбленного.
— Мне по-прежнему нужны лошади, — произнёс Лир.
— Пожалуй, они все разбежались, — предположил Галон.
— Да, что-то я не подумал о том, что лошади испугаются. Всё-таки как же в последнее время меня раздражают все, кто только может! Что ж, придётся задержаться в этом городе, да ещё и навести здесь порядок.
Лир двинулся по развалинам города, камни, кирпичи и битая глина откатывались с его дороги. Лир отдал им мысленный приказ: расчистить путь, ведущий к правительственному дворцу и стихия земли повиновалась.