Было так легко продолжить, сорвать с себя одежду и поддаться желанию, которое тлело годами.
Нас больше ничто не останавливает.
Мы здесь одни. Оба одиноки. В обстоятельствах, вызванных ужасной трагедией.
Эта мысль отрезвляет. Похоже, Эверли, должно быть, думает о том же, потому что ее губы перестают двигаться, как и мои.
Она смотрит на меня со слезами на глазах, отчего они блестят и становятся еще красивее.
Отстраняюсь, и ни один из нас не произносит ни слова, когда я помогаю ей сесть, увеличивая расстояние между нашими телами.
Мы не можем этого сделать.
Даже с призраком Лиама.
Даже после смерти его счастье значит больше.
Глава тринадцатая
ЭВЕРЛИ
Не могу поверить, что это только что произошло. Я поцеловала его. Или он поцеловал меня. На самом деле не имеет значения, кто кого поцеловал.
Мы поцеловались. Страстно. Яростно. Мы оба этого хотели, и этого нельзя отрицать.
Завидую ему. Всегда ему.
Я не знаю, что делать с его признанием и с болезненным чувством, скручивающимся глубоко в животе.
Лиама больше нет, но это все равно похоже на предательство. Все равно это было неправильно.
Но в тот момент это не казалось неправильным. Это казалось очень, очень правильным.
Купер не смотрит на меня сейчас, когда грызет наш импровизированный ужин и смотрит на огонь.
Я знаю, что он чувствует то же самое, что и я. Что мы предали Лиама.
— Купер... — Мой голос звучит слабо и неуверенно. На самом деле, я понятия не имею, что сказать дальше, но это не имеет значения, потому что парень останавливает меня.
Его обезумевшие, усталые глаза встречаются с моими.
— Не надо.
Я с трудом сглатываю, наблюдая за ним, ища ответы, которых, знаю, у него нет.
— Я тоже помню тот день, когда мы встретились.
Парень откусывает кусок вяленой говядины, отворачивается от меня и жует.
Он ничего не говорит, но это нормально.
— Я помню, что увидела тебя первым. — Это правда. Мы встретились взглядами, и я подумала, что он самый потрясающе красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Помню, как подумала, что парень выглядит великолепно. И что он, безусловно, доставляет неприятности. — Я действительно улыбнулась тебе. — Стягиваю волосы в узел на макушке, закрепляя резинкой. — И я действительно строила глазки. — Мои глаза встречаются с его, когда Купер поворачивается ко мне. — Но ты не подошел.
— Нет. Он тоже увидел тебя.
Он? Лиам?
— И?
— И он мгновенно захотел тебя.
— Так ты просто сдался? Не похоже на тебя.
Купер поворачивается ко мне лицом, слегка морщась и держась за больную руку.
— Нет? Тогда ты плохо меня знаешь, потому что, когда дело касалось Лиама... Не было ничего, от чего бы я не отказался ради него.
— Почему? — Мой вопрос едва слышен, но я не отступаю.
— Потому что Лиам был мне как брат. Он был всем, что у меня было, Эверли. С тех пор, как я себя помню, только он и его родители.
— Значит, ты просто отдал меня ему? — Я складываю руки на животе, чувствуя себя уязвимой.
Куп криво усмехается мне.
— Не веди себя так, будто у тебя не было права голоса. Ты не из тех девушек, которой можно манипулировать или передать. Ты хотела его. И сделала свой выбор.
Лиам мне сразу понравился. Он был хорош собой, с доброй улыбкой, и когда подошел ко мне вместо своего опасного на вид друга, я почувствовала облегчение, потому что Лиам был безопасным выбором. Тем, от которого мои родители не пришли бы в ужас. Тем, кто не причинил бы мне вреда. Он был безопасным.
— Да, сделала.
Я смотрю, как Купер проглатывает еще кусочек, а затем поворачивается к огню.
— Ты сделала правильный выбор, но не говори, что мы ненавидели друг друга с самого начала.
— Хорошо. — Я не спорю с ним по этому поводу, потому что полагаю, что он прав.
После этого мы оба спокойно едим, используя камин в качестве нашего единственного источника развлечений, пока я снова не открываю рот, не в силах вынести тишину и любопытство.
— Почему моя сестра?