Мы вернулись… я помню, как мама лежит… белая прозрачная кожа и сплошные кровоподтеки под ней, разбитое лицо… Я плакала… остальное помню плохо. Это было тяжелым ударом.
Отца я больше не видела. Он уехал. Испугался.
И Нэт в тот же день уехал тоже.
Вернувшись домой, через несколько дней, я узнала, что мой отец убит на дуэли. С кем он дрался — узнать не удалось. Но я, конечно, уже сама знала. Дуэли официально запрещены. На это обычно закрывают глаза, если драка до первой крови, если угрозы для жизни нет. Но на убийство глаза не закрывают. Нэту пришлось бы дорого заплатить, если бы его поймали. Не плаха, конечно, но серьезно все равно. Думаю, Джон прикрыл его тогда. Джон уже успел стать королем.
Домой Нэт вернулся где-то недели через две.
— Мне нужно поговорить с тобой, Айлин, — сказал он, взял меня за руку, повел в дальние комнаты, подальше от посторонних глаз.
Я просто шла за ним. Я знала, что он скажет, но… Не понимала, что мне делать с этим.
Он лишил меня обоих родителей сразу.
Я уже тогда понимала умом, что он прав, он пытался защитить мою маму, а потом отомстить… но принять это никак не могла.
— Айлин, — глухо сказал Нэт, я помню, какое у него тогда было серое осунувшееся лицо, — я убил твоего отца.
Он смотрел мне в глаза, а я… в то мгновение словно что-то закаменело во мне, но сейчас треснет, прорвется…
— На дуэли? — сказала я шепотом.
— Нет. Просто убил. Он не хотел со мной драться, отказывался, и тогда я просто его зарезал.
Тихо, страшно, очень честно, и никаких оправданий.
Я не могла даже спросить за что? Я понимала.
Стояла, почти цепенея… смотрела ему в глаза. Понимала, что камень внутри меня трещит все больше, и сейчас…
— Мне нужно было убить его еще там, в гостиной за чаем… — сказал Нэт. — Шею свернуть. А не отворачиваться, не уходить.
Он жалел только об этом.
— Тебя бы казнили за это, — сказала я.
Убить человека в собственном доме, неважно даже из-за чего — это однозначно смертная казнь.
— Да, — сказал Нэт. — Но твоя мать была бы жива. Подумай сама, кого бы ты выбрала, меня или ее? Ну? Скажи?
Да, он повысил голос на последних словах, ему нужен был ответ. Даже, наверно, не важно какой… Ему нужно было хоть что-то от меня услышать.
И вот именно тогда что-то треснуло и сорвало окончательно.
Я подпрыгнула, влепила ему пощечину со всей силы. Так много накопилось во мне, и выплеснуть… я не могла больше держать это в себе, мне нужен был виноватый, и Нэт так отлично подходил на эту роль. Он однозначно виноват.
— Твой отец был настоящим ублюдком, — сказал Нэт, словно специально предлагая мне возможность выплеснуть. — Мне нужно было сделать это давно.
И я ударила его по второй щеке.
Я… Да, просто выплеснуть всю ту боль, весь ужас, всю ярость, которая копились во мне долгие годы. Наверно, это можно назвать истерикой, потому что я вообще не контролировала себя. Я лупила его кулаками, билась об него, словно о стену, благо Нэт вдвое крупнее меня, и мои жалкие попытки не причиняли настоящего вреда.
Он остановил меня, когда я уже почти выдохлась и попыталась выцарапать ему глаза… от бессилия…
— Не надо, — тихо сказал он. — Хватит.