- Ну, на последнем году школы я был безумно влюблен в своего одноклассника и друга, с которым мы проучились вместе три года. А у него была девушка, и они на самом деле хорошо смотрелись вместе, но это не останавливало меня от того, чтобы ненавидеть ее. Но, не суть, как-то на выходные она уехала к родителям, и мы все время проводили с ним вместе, готовясь к контрольной по химии. У него не получалось от слова совсем, поэтому я потратил просто огромное количество времени на то, чтобы объяснить ему тему. Химию я никогда особо не любил, но она у меня неплохо получалась. И тогда же он мне сказал, что я должен стать химиком. И я не знаю, это был настолько прекрасный день, что его слова отпечатались у меня в подкорке. Поэтому я поступил на химический. А потом, после окончания школы, мой друг женился на своей девушке, они укатили поступать в другой город, и я его больше никогда не видел. Конец.
Сэюн сидел рядом с Бёнкваном и гадал: шутит он сейчас или нет. Если да, то это, конечно, будет очень забавно, а если нет, то будет, наоборот, очень неловко, но он все же решил рискнуть и переспросить.
- Это ведь все неправда, так?
- Господи, ты читаешь меня уже как открытую книгу. Конечно, неправда, я не настолько романтик.
Сэюн рассмеялся, оценив сочинительский порыв своего друга, и размял шею, затекшую от долгого пребывания в одном положении.
- Подвинься, - он слегка подтолкнул его рукой, чтобы тот освободил место, и он смог лечь рядом, - так как было на самом деле?
- На самом деле, - Бёнкван слегка поерзал, привыкая к своему новому положению и подстраиваясь под появившееся рядом тело, - мой отец был врачом, и он всю жизнь вдалбливал мне, что мне тоже нужно поступать в медицинский, ну, я и поступил, только на химика.
- Смело, - тот улыбнулся, позволив себе немного ироничных нот в голосе.
- А то ж, такой скандал был, ты не представляешь. А сейчас я думаю, что и правда, лучше бы стал врачом.
Сэюн на мгновение задумался о том, жалеет ли он, что все в итоге получилось так, как получилось. Он до сих пор не знает, в порядке ли его друзья, его отец, как выяснилось, уже давно мертв, а он пятнадцать лет ждал от него вестей, он сам заперт в параллельном измерении с монстрами. Но на противоположной чаше весов уютно располагался Бёнкван со своим голосом, шутками и скверным, но очень милым характером, и Сэюн как-то сразу оттаял. Может быть, все, что ни делалось, делалось к лучшему.
- А я вот пошел по стопам отца, правда чуть не бросил на втором курсе из-за несчастной любви, но все же доучился.
- Ну, значит, теперь твоя очередь рассказывать.
- Ой, нет, в другой раз, - Сэюн произнес это напополам с грустью и насмешкой в голосе, - знаешь, история очень похожа на ту, что ты недавно сочинил.
Бёнкван издал разочарованный вздох. То ли у него было такое настроение, то ли еще что, но ему до ужаса захотелось узнать подробности истории этого разбитого сердца. И он решил прибегнуть к отчаянным мерам для того, чтобы заполучить желаемое.
- Тогда давай сыграем на эту твою историю, - он приподнялся на локте, чтобы заглянуть в лицо Сэюна, и тот слегка приподнял бровь, как бы прося пояснить, - сыграем в правду или действие.
Сэюн невольно облизнул губы, также приподнимаясь, чтобы оказаться на одном уровне с Бёнкваном. Это будет просто катастрофа, если он согласится. Нет, серьезно, это как играть в карты на деньги с гангстерами или в шахматы против настоящего гроссмейстера: ты точно знаешь, что проиграешь, но азарт охватывает весь твой разум, и тебя ведет будто пьяного. Он понимал, что лучше не соглашаться, и он согласился в ту же минуту.
- Хорошо… Начинай.
- Итак, сколько у тебя было всего парней и сколько было девушек? Правда или действие?
- Правда. У меня был один парень и не было ни одной девушки.
- Да ладно! – Бёнкван звучал крайне удивленным подобным заявлением, - С такой-то внешностью девчонки на тебя должны толпами вешаться.
Сэюн уже хотел было оправдаться и сказать, что он всего лишь скромный радиотехник, таких с презрением именуют ботаниками и клеймят позором и ярлыком непопулярности у девушек до конца жизни, но сдержался. Почему-то ему не хотелось так себя принижать перед Бёнкваном, и он нашел другой способ оправдать свой ответ.
- Девушки, может, и вешаются, а вот я на них нет.