У моих друзей и одноклассников течка началась в четырнадцать-пятнадцать, максимум в шестнадцать, как и у папочки. Но когда и в семнадцать она у меня не наступила, папуля потащил меня к врачу, где после многочисленных осмотров и анализов выяснилось, что из-за гормональных нарушений у меня недоразвиты детородные органы. После множества приёмов всевозможных гормональных средств, улучшений не наступило, и на мне практически поставили крест. Скорее всего, я никогда так и не потеку и не смогу забеременеть и родить ребёнка…
Сколько слёз было пролито, сколько раз я намеревался оборвать свою бесполезную жизнь, но каждый раз братья останавливали и успокаивали меня, говоря, что без меня не смогут жить. Сначала я думал, что это просто братская любовь. Но когда я стал сходить с ума от аромата горького шоколада и ловить на себе голодные взгляды братьев, я не на шутку испугался. Ведь влюбиться в них было бы неправильно, а, судя по их поведению, наши чувства были взаимны. Но мы испугались этих чувств и стали меньше времени проводить вместе. И поэтому, как только представилась возможность, Макс слинял учиться в другой город, а Дэн начал менять омегу за омегой, лишь бы не думать обо мне.
С лёгкой завистью посмотрел на дверь кабинета, из которой только что вышел счастливый омега, придерживая рукой уже немаленький живот. В воспоминаниях всплыли последние слова врача о том, что надежда осталась на первую близость с истинным. Что, возможно, тогда вновь запустятся процессы развития, и детородные органы начнут постепенно развиваться, а не останутся такими же, как у четырнадцатилетнего подростка.
Я горько усмехнулся: какую же злую шутку сыграла с нами природа, сделав родных братьев истинным. Ведь вряд ли кто-то из нас решится сделать шаг и окунуться с головой в сексуальные отношения между родными.
За раздумьями я не сразу понял, что дверь в кабинет открыта, и врач приглашает меня войти. Поднялся с места, прошёл в кабинет и проводил взглядом закрывающуюся за мной дверь.
========== Часть 2 ==========
Макс.
Выйдя из аэропорта, я поймал такси, так как просил не встречать меня. Я знал, что отцы будут на работе до вечера, а папочка, скорее всего, сейчас хлопочет на кухне.
Таксист загрузил чемодан и дорожную сумку, пока я садился на заднее сиденье. Сказал ему, куда ехать. Водитель забил адрес в навигаторе, и мы выехали с территории аэропорта.
Как и ожидалось, мы простояли в пробке не меньше получаса, и всё это время я смотрел в окно, вспоминая те места, где мы бывали с братьями. На душе становилось тоскливо, и захотелось вернуть то время, когда не надо было прятаться друг от друга, когда мы спокойно гуляли по набережной реки и ели мороженое. Когда вечерами сидели в гостиной, смотрели какой-нибудь фильм или играли в приставку…
Наконец-то пробка рассосалась, и мы тронулись с места. Ещё каких-то двадцать минут — и я у ворот своего дома. Расплатился с таксистом, который снова помог с чемоданом и сумкой, и пошёл навстречу неизвестному.
Сердце бухало как сумасшедшее, стоило мне только открыть входную дверь. Первое, что я почувствовал — не запах аппетитного папиного ужина, а сладкий аромат орхидеи, который я, как ни старался, не смог забыть. Не успел снять кеды, как из комнаты вылетел Лекс и повис у меня на шее. Поцеловал в щеку и улыбнулся моему ошарашенному виду.
— С возвращением домой, Макс, — наконец произнес он и отступил на пару шагов назад.
Осмотрел меня с головы до ног, и его улыбка стала шире, а в глазах читалось одобрение. Я улыбнулся в ответ и стянул сначала кеды, потом куртку и, сделав пару шагов, сам заключил брата в объятья. Уткнулся носом ему в шею и вдохнул сводящий с ума аромат.
— Я так соскучился по тебе, Лекс, — прошептал ему на ухо и заметил, как от моего горячего дыхания он вздрогнул. Поцеловал в шею чуть ниже мочки уха и отстранился, так как с кухни на шум спешил папочка.
— О-о, Макс, ты приехал! — радостно произнёс он, и его глаза начали поблёскивать от слёз.
— Ну, пап, ну что ты? — попытался успокоить чересчур сентиментального папулю и, услышав всхлип, обнял его сильнее. — Всё же хорошо, я дома.
— Мы все по тебе скучали и вечно переживали: как ты там? Тебя не было дома почти восемь месяцев, — папа немного успокоился и, выпустив меня из объятий, направился обратно в сторону кухни, — вот будут у тебя дети, поймёшь, каково это, когда твой ребёнок куда-то уезжает совершенно один.
Я резко перевёл взгляд на Лекса и увидел, что он побелел в тон стене и вот-вот разревётся. Схватил его за руку и потянул на себя, прижал как можно плотнее и почувствовал, как он начал содрогаться в беззвучном рыдании.
— Тише, тише, маленький, всё будет хорошо, — прошептал я ему и погладил по спине, — всё будет хорошо, вот увидишь.