И всё же рост, величие и прирождённая стать повелителя выдавали его истинное происхождение, создавая разительный контраст со стоящей совсем близко к нему эллет — подтянутой и складной, но отнюдь не высокой и не коренастой.
Вот только о подобной разнице никто из них в этот момент не задумывался, охваченный пламенным и нестерпимым желанием — жаждой, что порождает греховность помыслов и поступков. Жаждой, что губит живых существ, принося им пред смертью высшее блаженство.
И эльфы, поддавшиеся слепой страсти, не желали думать ни о чём постороннем в столь значимый и сокровенный для обоих момент… Их ладони бесстыдно скользили по телам друг друга — словно исследуя — чувственно поглаживая распалённую умелыми ласками кожу, покрывшуюся испариной.
Трандуил беззастенчиво поглаживал бёдра эллет, как бы невзначай плотнее прижимая её к своему телу, вынуждая почувствовать его возбуждение, в то время как его алчные и горячие губы покрывали влажными поцелуями высокую грудь. Терзая языком, царапая зубами возбуждённые тёмно-розовые бутоны, Ороферион наслаждался едва сдерживаемыми стонами Тауриэль и тем, как она с силой сжимала в своих ладонях его волосы, не причиняя боли, но заставляя думать о том, что происходящее между ними — ничто иное, как схватка, смертельная дуэль…
Тауриэль больше не сдерживала себя, позволяя сладострастным и выразительным стонам и вздохам срываться с её губ, подобно песне. Жадные и горячие поцелуи и ощутимые, но не болезненные укусы Владыки, которыми он осыпал высокую грудь эллет, его ладони на красивых бледных бёдрах, что чувственное и собственнически сжимали их, — всё это сводило её с ума, возбуждая и без того распалённый разум.
И Тауриэль, словно нуждающийся в воде путник, тянулась к Орофериону, желая почувствовать его как можно ближе, желая стереть даже малейшие границы меж ними. Ладони эллет беспорядочно скользили по точёному телу, разжигая Трандуила всё больше, вынуждая его проявлять чуть больше нетерпения, в то время как её бедра двигались навстречу ему, опаляя…
Губы Трандуила жадно впивались в плечи, ключицы и грудь Тауриэль, и казалось, что эльф желал покрыть всё её тело своими отметинами. С губ же его всё чаще слетали сдерживаемые и приглушённые стоны, что вторили сладострастным вздохам эллет, которая полностью отдалась умелым ласкам своего короля, позволив себе не сдерживаться.
Когда же Трандуил резко и неожиданно развернул эллет спиной к себе, вынудив её опереться руками на высокую резную спинку ложа, то заметил, как она напряжённо и выразительно сглотнула, бросив смятенный взгляд через плечо на него. Эллет в ту же секунду заметила хищный и опасный огонёк, что отразился в сапфировых глазах Владыки, однако мысли о том, чтобы возразить своему королю, даже не возникло в её голове.
Когда же Ороферион ощутимо надавил ладонью меж лопаток эллет, вынудив её сильнее опереться на высокую спинку, она издала слабый и тихий стон, неосознанно прикрыв глаза и распахнув губы в попытке вдохнуть как можно больше воздуха. Сказать, что от всего происходящего Тауриэль готова была буквально потерять сознание, значило не сказать ничего.
В следующую секунду Тауриэль почувствовала, как горячая ладонь эльфа, очертив её скулу и линию челюсти, прошлась по груди к животу и ниже, коснувшись горячего и влажного лона. Длинные и жёсткие пальцы медленно скользнули вдоль плоти, вынудив эллет несдержанно простонать, сильнее сжав руками спинку ложа в попытке не упасть.
На считанные секунды Тауриэль показалось, что Трандуил продолжит мучить её поверхностными и дразнящими ласками. Однако он, вопреки ожиданиям эллет, почти сразу прекратил свою «забаву» и, не тратя долее времени, резким и несколько грубым движением ладоней раздвинул её сильные ноги, вынуждая прогнуться в пояснице, сильнее прижавшись спиной к его сильному горячему телу.
В подобном положении Тауриэль лишалась определённой свободы действий, однако её это мало заботило, так как единственным, чего она хотела в этот момент, было почувствовать Владыку в себе, ощутив его напор и силу, его пылкость и властность… И лишь одно «тревожило» эллет — невозможность смотреть в лицо Трандуила, наблюдая за тем, как тень удовольствия будет касаться точёных черт.
Однако, когда Трандуил, медленно очертив влажными горячими губами дорожку поцелуев-укусов на бледной шее эллет, одним резким толчком вошёл в неё, последние крупицы здравомыслия покинули её, вынудив с силой прогнуться в спине, томно и выразительно простонав.