Возможно, потому, что за долгие годы службы Тауриэль привыкла подчиняться Владыке, привыкла, что его слово для лесных эльфов — закон, нерушимый и неоспоримый. А возможно, потому, что в глубине души эллет понимала, что нужна своему королю.
И осознание этого льстило гордой натуре Тауриэль, теша её самолюбие… Которое, впрочем, никогда не стояло в приоритете у стражницы, а потому никогда не туманило ей разум, вынуждая выпячивать напоказ собственные заслуги и подвиги. По крайней мере, в сей истине была уверена сама Тауриэль.
***
Тауриэль не знала, что заставило её обратить свой взор на ничем непримечательного, грязного и грубого гнома, который, как она позже узнала, являлся племянником правителя гномов — Торина Дубощита. Впрочем, данные сведения не имели в глазах эллет никакого веса: ей никто не был известен из представителей древнего рода королей гор. Единственное, что Тауриэль знала, так это то, что дед Торина, Трор, некогда нанёс Владыке Трандуилу оскорбление, лишив себя союзника в лице лесного народа.
О молодом же принце — Кили — Тауриэль до недавнего времени не знала ровным счётом ничего. Для неё он был всего лишь грубым и невежественным гномом, каких полным-полно… По крайней мере, именно это сумела заметить в нём Тауриэль при первой встрече, которая, по злой иронии судьбы, была отнюдь не радушной.
«А ты не обыщешь меня? — произнёс тогда Кили, стоя за решёткой, вынудив Тауриэль недоумённо приподнять бровь, вопросительно посмотрев на него. — Вдруг у меня что-нибудь ценное в штанах… — добавил гном, одарив эллет лукавым и самодовольным взглядом».
«Или ничего…» — усмехнувшись про себя, ответила Тауриэль, замечая, как озорство и дерзость в тёмных глазах сменяются смятением и тенью уважения. Словно не грубостью на грубость ответила она, но сказала нечто воистину мудрое и правильное.
Дерзкий, слишком самоуверенный, наглый, непокорный, он привлёк Тауриэль своей простотой и искренностью. Безусловно, Кили был не благородным господином — с эльфами же он и вовсе не мог тягаться в изысканности вкуса, манерах и возвышенных речах.
Однако гном был таким, каким его создала природа. И, в отличие от представителей эльфийского народа, он не пытался подавить в себе неугодные качества, не пытался подстроиться под правила и законы чуждых ему народов. И эти искренность, честность и простота вызывали в душе Тауриэль уважение к дерзкому и наглому гному. А уважение это очень быстро стало перерастать в живой интерес и симпатию.
Гном говорил с ней, как с равной, рассказывая о том, что за свою непродолжительную жизнь повидал сам и что ему поведали мореплаватели и искатели приключений. Речь Кили — простая, незамысловатая — казалась Тауриэль почти что родной, а поведение его теперь не вызывало ни раздражения, ни злости, ни желания хорошенько проучить наглеца.
Казалось, что за какие-то несколько часов, что гном провёл под сводами дворца Владыки Эрин Гален, Тауриэль успела проникнуться к нему симпатией. Молодой племянник Торина Дубощита понравился эллет, вынудив её испытать то, что она ни разу не испытывала прежде. То были не страсть и не похоть — нет, чувство сие являлось намного более чистым и светлым.
Уважение, эмпатия, сопереживание и живой интерес — вот что чувствовала Тауриэль к молодому гному, вспоминая их разговор. Конечно, Кили не был образован и интеллигентен, как принц или же сам король, однако эллет даже нравилось, что он не был столь похож на них. Возможно, именно это и привлекло Тауриэль в нём, вынудив её пойти против воли своего Владыки, ослушавшись его приказа, поступив так, как того велело пылкое сердце.
— Неразумно и опрометчиво предавать доверие своего короля и народа ради беспочвенной надежды найти какого-то гнома… — произнёс Трандуил тогда в её покоях, догадавшись о том, что эллет желает сбежать, ослушавшись его слова. — Он того не стоит, — добавил эльф, и Тауриэль едва сдержала себя от очередной глупости.
— Не Вам решать, кто стоит моего беспокойства, а кто — нет, — ответила Тауриэль, грозно и недовольно сверкая изумрудными глазами, словно желая испепелить стоящего пред ней эльфа на месте. — Если я пожелаю, то уйду, и Вы не сможете меня остановить… Только если свяжете и прикуёте цепи к Вашему трону, — чеканя каждое слово, проговорила эллет, вынудив Трандуила недоумевающе и поражённо воззреть на неё.