— Не смей так говорить со мной! — Селин передернуло от его голоса, который сейчас был подобен раскатам грома. — Этот приказ был отдан мной, и мне решать, что делать с сестрой… И никому я не позволю диктовать, что мне делать с принцессой: ни тебе, ни кому бы то ни было другому. В этом вопросе мне не нужны советчики, — сказав это, Нуада отвернулся от эльфийки, всем своим видом показывая, что не намерен более терпеть ее присутствия в своих покоях.
Селин, поняв это, поспешила удалиться, чтобы от злости и ревности, что сейчас окутали ее нутро посильнее любой паутины, не совершить необдуманного поступка. Поступка, который мог стать ее смертным приговором.
— Прошу извинить, Ваше Величество, — коротко сказала она напоследок, перед тем как выйти из покоев своего короля.
Нуада ничего не ответил, погрузившись в собственные мысли, которые вновь вращались вокруг образа сестры. Эльф думал о ней, вспоминал каждую ее черту и внутренне трепетал от мысли, что вновь увидит ее. Он не знал, насколько эти месяцы изменили Нуалу, что сделали с ней его отчужденность и пренебрежительность.
Все это время Нуада ни разу не видел ее, не пытался даже мысленно воззвать к ней: стена, которую он выстроил в своем сознании, была так же непробиваема, как и раньше. Оставалось неизменным и его всепоглощающее чувство, питаемое к сестре: оно все также будоражило кровь, сводило с ума, заставляя эльфа мучиться, страдать каждый раз, стоило его мыслям вновь вернуться к образу гордой и прекрасной в своей чистоте Нуале.
Нуада знал, что сестра никогда не будет испытывать к нему то же чувство. Для Нуалы, как и для всех эльфов, такая связь была аморальна, недопустима, греховна. Нуада и сам понимал, что его чувства к собственной сестре являлись последствием безумства, о котором тогда, перед смертью, сказал король Балор. Но эльф не принял всерьез слов отца тогда, не хотел верить в них и сейчас.
Теперь его ничего не держало, а потому он не собирался страдать, сжигая себя изнутри: на этот раз Нуада возьмет то, что желал более всего на свете, возьмет без остатка. Эта мысль ураганом пронеслась в голове эльфа, подтолкнув на очень интересную и волнующую идею.
— Коргул! — громко позвал Нуада слугу, который стоял за дверью. В эту же секунду в покои зашел немного выше человеческого роста тролль, который промычав что-то отдаленно напоминавшее приветствие, встал у двери, ожидая указания.
— Я хочу, чтобы ты передал мое распоряжение портным: пусть они изготовят два парадных одеяния, мужское и женское. Скажи им, что эти одежды должны быть выполнены в цветах нашей королевской династии: красном, золотом и черном, — Нуада закончил говорить, и хищная улыбка-оскал тронула его губы.
— Мой король, с кого прикажете снимать мерки для пошива? — пробубнил басистым голосом тролль.
— Не с кого, у вас уже есть мерки. А одежда должна быть выполнена для меня и моей сестры, — сдержанно, скрывая довольную улыбку, ответил Нуада, отходя к письменному столу.
— Для принцессы Нуалы? — не скрывая удивления в голосе, спросил тролль.
— А у меня что, много есть других сестер? — с иронией ответил вопросом на вопрос Нуада, отрываясь от только что начатого письма и смотря исподлобья на нелепую фигуру тролля.
— Нет, извините меня, — растерянно ответил Коргул. — К какому дню изделия должны быть готовы, Ваше Величество?
— Ко дню Звездного света, через неделю, — коротко ответил Нуада, вернувшись к письму, но, немного подумав, добавил. — И, Коргул, я хочу, чтобы эти одеяния были достойны представителей королевской крови.
— Само собой, мой господин, — довольно ответил тролль. — В этом Вы можете не сомневаться. Что-то еще?
— Нет, благодарю тебя, — недолго подумав, ответил эльф, не отрываясь от листа пергамента. Тролль неуклюже поклонился и вышел, а Нуада продолжил красивыми и немного резкими буквами покрывать бумагу.
Однако мысли эльфийского короля были далеко за пределами покоев, они витали там, где сейчас сидела в темноте и одиночестве его сестра. ” Не беспокойся, сестрица, недолго тебе еще терпеть холод этого склепа. Скоро мы с тобой увидимся» — с наслаждением подумал Нуада, жалея о том, что Нуала не услышит его.