Несколько минут спустя название мелькает на огромном экране. Да, определенно фильм ужасов. Мысль о том, чтобы прикрыть глаза перед Лукой, как большому ребенку, заставляет меня выпрямить спину. Я смогу это сделать. Мне почти одиннадцать.
Я ерзаю, устраиваясь поудобнее, и моя рука случайно касается руки Луки. Электрические разряды пробегают по моей коже, поднимая светлые волоски на руках. Dio, что это? Я никогда не чувствовала ничего подобного. Это было похоже на тот единственный раз, когда Эдди держал меня за руку под столом за обедом, только в сто раз сильнее. Большое предплечье Луки прикрывает подлокотник, из-под рукава выглядывает водоворот черных чернил, и я прижимаю локти к бокам.
Я пытаюсь сосредоточиться на фильме, но каждые несколько минут мне приходится отводить взгляд, чтобы не видеть кровь. Почему они вообще выбрала такой фильм для свидания? Краем глаза я украдкой бросаю взгляд на Винни и его спутницу. Лицо Марии уткнулось в изгиб шеи моего брата. Ооо, теперь я понимаю.
Я наблюдаю за ними еще несколько секунд, прежде чем мне становится не по себе. Ее рука ползет вверх по его груди, и по выражению ее глаз я могу сказать, что она собирается попытаться поцеловать его. Он улыбается так широко, что знает, что это тоже произойдет.
Отправляя в рот еще несколько зернышек, я поворачиваюсь лицом к экрану и делаю большой глоток из своего стакана с содовой. Убийца в маске с топором выскакивает из-за дерева, и я издаю вопль, вскидываю руки вверх, и напиток, и попкорн разлетаются в стороны. Прямо на колени Луке.
— Cazzo29! — кричит он.
О, сахар.
Жар поднимается по моей шее, оседает на лице и доходит до ушей. — Мне так жаль, — пищу я.
Лука перепачкан сиропообразной газировкой и попкорном с маслом. Моя рубашка влажная от брызг, но он весь промок. Винни так увлечен своим занятием сексом, что даже не замечает этого. Джина смеется и кидает еще несколько зернышек на колени Луке, чем заслужила такой убийственный взгляд, что меня бросает в дрожь, хотя он даже направлен не на меня.
— Я вернусь. Я собираюсь привести себя в порядок. — Лука встает, и я подскакиваю к нему.
Я не хочу, чтобы он думал, что я слежу за ним, но мне нужно чем-нибудь промокнуть газировку с моей футболки.
Лука открывает двери, и яркий свет заставляет меня отступить на шаг. Каким-то образом его липкая рука протягивается и ловит меня, прежде чем я падаю на задницу. Быстро моргая, чтобы мои зрачки привыкли, я вырываюсь из его объятий, бормочу еще одно извинение и мчусь в женский туалет.
Затолкав бумажные полотенца под рубашку, я стою перед зеркалом бесконечно долго, и слезы смущения текут по моим щекам. Вся эта ночь нелепа и не имеет абсолютно никакого отношения к моей маме, но прямо сейчас все связано с моей мамой. Если бы она была здесь, я бы не застряла на этом ужасном свидании.
Рыдание нарастает в моей груди, и я слишком слаба, чтобы сдержать его. Я плачу перед зеркалом, наблюдая, как краснеют мои глаза и нос.
Тихий стук в дверь заставляет мое сердце колотиться где-то в горле.
— Стелла, ты в порядке? — Низкий голос Луки просачивается сквозь щели в двери.
Так неловко. Этот парень подумает, что я только и делаю, что плачу. На похоронах было одно, но здесь? — Ага. Я в порядке. Я выйду через минуту, иди без меня.
— Не думаю, что Винни это понравится. Не торопись. Я просто подожду тебя здесь.
— Но ты пропустишь фильм, — ною я.
— Я уже видел его.
Отлично. Я открываю кран и брызгаю водой на лицо. Пожалуйста, уходите красные пятна. Запустив руку в свои растрепанные волосы, я изо всех сил пытаюсь их укротить. Затем я достаю влажные бумажные полотенца из-под рубашки. Я все еще липкая, но, по крайней мере, пятна от соды сливаются с моей рубашкой, окрашенной в цвет галстука. Кого я обманываю? Я ужасно выгляжу.