Но вскоре она поняла — тут контролировалось всё, что надо. Остров, где располагался блистательный дворец Тосах, принадлежал Сат-Амату и патрулировался отрядом его личной стражи. Не так уж много людей уплывали с острова по своим делам ежедневно, так что проверить каждую лодку было не сложно. Гарем же дополнительно охранялся евнухами, которые обходили его по периметру раз в час. Какая-то девчонка-наложница с радостью рассказала Майре, как однажды в гарем пытался пролезть грабитель, и где его потом повесили.
Каждая наложница должна была показаться на глаза кому-то из евнухов как минимум пять раз в день, во время приёмов пищи, которые Майра окрестила «кормёжками», не желая использовать изящно лживые аналоги. Если какая-то из них не приходила или даже задерживалась, это тут же замечали. Более того, контролировали и саму кормёжку.
Однажды Майра без задней мысли решила захватить с собой яблоко, намереваясь съесть его по дороге в отведённую ей комнатку, вот только ей не позволили. Высокий темнокожий евнух с безразличным уставшим лицом остановил Майру, придержав за плечо, и непреклонно потребовал доесть сейчас или оставить в трапезной.
Оказалось, что возможность попросить, чтобы в твои комнаты принесли какие-то закуски — привилегия, и её надо заслужить. Майра выругалась сквозь зубы, чем заслужила выговор и обещание рассказать про это кому надо. С простой возможностью собрать немного продуктов на случай необходимости можно было попрощаться.
Майра старалась исследовать все укромные уголки гарема досконально, вот только ей постоянно приходилось отвлекаться то на какие-то обязательные «дела», то на якобы случайных наблюдателей. К концу первого дня её снова напоили сильным успокоительным, на следующий вечер тоже. Как Майре пояснили, женщине нельзя много волноваться, иначе она может потерять красоту и заболеть. Отказаться от такой заботы о здоровье неспокойной наложницы не получалось. К счастью, за ночь действие отваров проходило.
Как ни странно, многие оказались довольны жизнью в гареме. Наложницы развлекались и занимались выяснениями каких-то своих запутанных отношений. Майре тяжело было общаться со смирившимися рабынями. Она жалела, презирала и опасалась их. Но всё же решила, что попробует поближе познакомиться с каждой из нескольких наложниц, носящих настоящий сдерживающий ошейник. Как Майра поняла, его надевали даже тем рабыням, кто и так не владел никакими магическими силами. Это был не только способ обрезать им всем когти, но и своеобразный знак непокорности.
Когда Майра увидела золотоволосую лесную эльфийку, она решила заговорить с ней только из-за этого самого ошейника, потому что вела себя новенькая так, словно жизнь в качестве красивой игрушки для неё если не привычна, то приемлема.
Может быть, Майре просто хотелось найти какую-то поддержку у незнакомки, оказавшейся в похожем положении. Но спустя два дня после их первого разговора Майра так и не смогла до конца понять, чего хочет Нимкано. С одной стороны, она представилась настоящим именем, не называла Майру рабской кличкой, да и сама держалась с достоинством. С другой, была мила с евнухами, а в глупые забавы наложниц ввязывалась с кажущейся охотой.
На третий день они договорились после обеда встретиться у небольшого фонтана со скульптурой цапли под предлогом болтовни и того, что Майра научит Нимкано плести венки. Однако было ощущение, что две недовольных жизнью рабыни взаимно принюхиваются друг к другу, изучают и ждут.
Майра сидела на бортике, сняв плетёные сандалии и болтая ногами в воде. Она намочила подол светло-зелёного шёлкового платья, но на улице стояла такая жара, что он высох бы мгновенно. Неподвижный горячий воздух накрывал остров. Даже птицы как-то притихли. Только вдалеке звенели колокола, словно сквозь ваты созывая на молитву.
Йеротцы поклонялись богу, имени которого они упорно никому не называли — наверное, и сами не знали, как его зовут. Бог этот, по мнению Майры, был немного неадекватным. Наравне с логичными правилами, вроде запрета убийства, он запрещал, например, есть мясо лягушек и улиток или, как Майра недавно узнала, секс в светлое время суток. Но всё это мало касалось наложниц, ведь им, как и любым другим рабам и рабыням, запрещено было молиться, дабы не оскорблять высшее существо.
— О чём задумалась?
Майра нервно дёрнула хвостом, оборачиваясь. Нимкано ходила неслышно, несмотря на то, что ошейник не давал ей применять эльфийские волшебные штучки. Тонкое бледно-голубое платье без рукавов не доставляло ей никаких неудобств, хотя его широкий двухслойный подол спускался ниже щиколоток. Каким-то образом не шумели даже четыре нитки жемчужных бус у неё на шее.
— Проклятие, ты так тихо ходишь! Напугала меня.
— Да ладно, я эльфийка. Что удивительного? — Нимкано устроилась на бортике рядом с Майрой, обхватив колени руками.
— Но ты в ошейнике. Ни одно живое существо не может не издавать звуков при движении, если не использует магию.
Значило ли это, что Нимкано всё же колдовала, каким-то хитрым образом обходя все запреты? Майра смотрела на эльфийку выжидающе, но та только щёлкнула ногтём по полоске металла на своей шее и сказала:
— Эта штука работает немного не так. Ты не знаешь? — Нимкано чуть удивлённо приподняла тонкую бровь.
Майра пожала плечами. Большая голубая бабочка опустилась на голову мраморной цапли, и на мгновение Майре захотелось поймать её, словно она была котёнком.
— Откуда бы? Оборотни используют специальные травы, если вдруг надо удержать чьи-то силы под замком.
— Ошейники не дают нашему разуму призывать магию. Или даже не разуму, а голове, мозгу… — Нимкано замялась.
— Не бойся, я понимаю это слово, — усмехнулась Майра. — Продолжай.
— Проще говоря, в таком ошейнике будет работать любая способность, которая не требует управления и активации. Например, тихие эльфийские шаги или сила оборотней, которую вы считаете обычной.
Майра, понадеявшаяся было, что Нимкано знает, как можно обойти действие ненавистного предмета, немного разочарованно вздохнула.
— Я-то подумала, тут нечто особенное, — сказала она, глазами следя за бабочкой, перепорхнувшей на расправленное крыло цапли.
— А что, — начала Нимкано с улыбкой, которая показалась Майре наигранной, — ты хочешь снять с себя ошейник?
— Ну…
Майра даже не успела занервничать. Нимкано бросилась вперёд, мелькнули голубые юбки, раздался громкий всплеск.