Это делает его еще более пугающим.
Он забрал меня из дома Люцифера, где тот следил за мной, как ястреб, по улице к себе, пройдя со мной через два дома.
Теперь он приковал меня к этой чертовой кровати, и я думаю о тех грехах, за которые мне предстоит заплатить. Интересно, сколько еще я совершу, прежде чем все это закончится.
— Тебе удобно, Ангел? — мягко спрашивает он меня. Как будто он действительно имеет в виду то, о чем спрашивает. Как будто он действительно хочет знать.
Нет, мудак, думаю я, но ничего не говорю.
Мейхем под кайфом, потому что я видела, как он выходил из этой спальни в коридор, снова и снова, пока сжигал два косяка, разговаривая по телефону. Я не слышала разговора, но уловил имя — Бенджи. Кто бы это ни был, мать его.
Запах марихуаны витает повсюду в его доме. Но, к сожалению, даже под кайфом он знает, что лучше не оставлять меня здесь одну, в этом гребаном особняке, который выглядит так, будто им должен владеть темный принц из Средневековья.
Даже эта спальня — гостевая, как я предполагаю, судя по отсутствию личных штрихов — обставлена двуспальной кроватью, задрапированной темно-серыми простынями, с затемненными шторами на окнах. В прилегающей ванной комнате горит свет, но в остальном в этом доме темно.
Темно и тихо.
В доме Люцифера было точно так же, словно эти мальчики — чертовы вампиры, преследующие в тени. Бесшумно питаются своей добычей.
Интересно, убили ли они столько же людей, сколько мой брат? Интересно, стану ли я одним из этих людей до того, как взойдет солнце?
Мейхем вздыхает, проводит рукой по волосам. Они стоят дыбом, выглядят так, будто он только что кого-то трахнул, и он идет ко мне. Я напрягаюсь, прижимаюсь спиной к изголовью, подтягиваю колени к груди. Цепи звенят, и он закатывает глаза, садится на пуфик у изножья кровати, спиной ко мне.
— Расслабься, — говорит он. — Я не собираюсь трахать тебя снова, — он смотрит на меня через плечо, его глаза блестят, на губах играет ухмылка. — Если только ты этого не хочешь?
Я удерживаю его взгляд.
— Давай.
Его глаза сужаются, и он отворачивается от меня. Я вижу татуировки на его шее.
— Ты всегда так готова к любому мужчине, который попадается тебе на пути?
Я думаю о Джеремайи. Обо мне на его коленях, его руках на моей заднице. О Люцифере, его пальцы в перчатках бегут по мне.
Нож.
Я закрываю глаза, прислоняю голову к серому изголовью кровати позади меня, поворачиваю запястья в слишком тугих наручниках.
— Если они заплатят достаточно.
Мейхем смеется. Это совсем не похоже на хриплый, мрачный смех Люцифера. Он более мальчишеский, очаровательный, почти.
Это делает его более жутким.
— Я не заплатил тебе, — напоминает он мне. — Сколько я тебе должен?
Я открываю глаза. Он все еще не смотрит на меня. Я не настолько глупа, чтобы просить его отпустить меня. Я знаю, что он не отпустит. Но есть другие способы приблизить его. Я знакома с ними, мне даже удобно. Люди осуждают женщин за то, что они используют свое тело как оружие. Они никогда не осуждают мужчин за то, что они нажимают на курок.
— Нет, — отвечаю я, сохраняя непринужденный тон. — Блядь, если ты хочешь… — я прервалась, и он медленно повернулся ко мне лицом, его брови сузились. Я пожимаю плечами, цепи звенят друг о друга. — Ты был хорош, — я провожу языком по нижней губе и тихонько прикусываю ее. — Сделай это снова.
Я держу его взгляд.
— Я не выпущу тебя из этих цепей, Ангел, — тихо говорит он, все еще наблюдая за мной.
— Я знаю.
Он долго смотрит на меня, его глаза пробегают по моей футболке — на два размера больше, и она Люцифера — и по моим треникам, тоже Люцифера, тоже черным, которые едва держатся на моих бедрах.
Он отворачивается, встает на ноги, проводит ладонями по своим джинсам, повернувшись ко мне спиной. Он качает головой, выдыхает, а затем поворачивается ко мне лицом, на его золотистой коже играет улыбка.
Он делает шаг ко мне, фиксируя свой взгляд на моем.
Он продолжает идти, пока не оказывается у изголовья кровати.