Комментарий к Часть 15. Несворение желудка
В этот день, два года назад я зарегистрировалась на этом прекрасном сайте. И 15 марта я попыталась написать свой первый опус. (Да кому это нужно:)
========== Часть 16. Вновь в Слоперы ==========
Веки медленно, с дрожью открылись, но тут же закрылись от яркого солнечного луча, что упал прямо на лицо Феклы. Она приподнялась на локтях, открыв с трудом глаза, и обвела взглядом комнату. Все, кроме Гвен, мирно спали на своих местах. Голова ужасно раскалывалась и кружилась. Пусть девушка выпила вчера мало, но все равно ей было плохо. Не нужно было подниматься с постели так резко. Но опускаться обратно в кровать Фекла не желала, она и так опоздала на работу. Но почему же Фрай не разбудил ее, как делал раньше?
Этот вопрос начал мучить девушку по дороге на Кухню. Предчувствие было паршивое, внутри все сжималось, а сердце отбивало чечетку. Но Фекла успокаивала себя, что шеф-повар просто дал ей отдохнуть от вчерашнего вечера. Но это убеждение не сильно помогало.
Через пару минут девушка буквально ворвалась на рабочее место, быстро подлетев к фартуку и надев его.
— Почему ты не разбудил меня? — спросила возмущенно она. — Что мы сегодня готовим?
— Мы — ничего, — на лице у Фрайпана не дрогнул ни один мускул. — Я — на обед запеченное мясо с молодым картофелем в мундире.
Фекла нахмурилась, подошла к столу, где готовил шеф-повар, и посмотрела в лицо Фрая.
— В каком смысле?
Сердце еще больше начало грохотать. Ладошки нервно вспотели, а в голове уже перебирались разные мысли.
— В прямом. Ты больше ничего не будешь готовить, только мыть посуду.
Девушка уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но по выражению она бы скорее потребовала объяснений, только Фрай больше не хотел ничего больше говорить, борясь с колючим комком в горле.
Парень весь напрягся, до боли сжал челюсть и, с силой вотнув нож в деревянную доску, сказал с раздражением:
— Заткнись. С этого дня ты больше не подойдешь к плите, будешь обниматься с раковиной, как с Клинтом, и целовать мокрые тарелки. Я это решил.
Повар не смотрел в глаза девушки, сжал пальцы в кулаки так, что руки начали трястись. Кажется, Фрай так плотно упирался ногтями в кожу ладоней, что почувствовал боль, но она была не сравнима с огнем в районе груди. Кончики ушей с щеками также горели.
— Почему? — с болью выдавила из себя Фекла, прикусив нижнюю губу, дабы не расплакаться. Фрай мельком взглянул в ее сторону. На глазах уже образовались слезы, губы дрожали, и девушка упорно их прикусывала, смотрела в его сторону с возмущенным видом. Она требовала объяснений. Но что может сказать Фрайпан? Он сам не знал, почему так решил поступить. Просто утром проснулся весь помятый и… пустой. Другого слова подобрать нельзя. Он ощутил себя одиноким, как и тогда, до появления Феклы, и принял решение. Правильное решение.
Он молчал и напрягался еще сильней. Запах Клинта словно не испарился за ночь, он словно прикрепился к телу девушки и будет всегда преследовать ее, и это его еще больше раздражало. Фекла, сама того не понимая, напоминала Фраю о его друге Клинте, с кем он часто общался и кого выбрала темнокожая. Теперь при его присутствии он почти выходил из себя. И приходил в ярость, совсем не человеческую.
— Потому что. Я так решил, — парень сорвался на крик. Он отвернулся от девушки, показывая широкую спину.
— Ну и хорошо, — со злостью проговорила Фекла и, сняв с себя белоснежный фартук и кинув его на пол, выбежала из кухни.
Фрай еще долго смотрел на то место, где стояла девушка, и прожигал пол взглядом. Она точно обидется на него, но парень убеждал себя, что наверняка Фекла сейчас побежала к Клинту, в его теплые объятия, и выплакивалась у него на груди, вспоминая его недобрыми словами и постепенно успокаиваясь.
Скоро время завтрака, а Фрай никак не может сосредоточиться на работе. Ребята медленно пробуждались, некоторые уже бродили по Глэйду, глядя на свои животы, словно хотя успокоить китов внутри, и ждали боя в кастрюлю. Но повар все не бил.
Все валилось из рук. Фрай не знал, сколько продуктов уже оказалось на полу, но кусок сыра был последней каплей. Они заперты насильно в Глэйде, и каждый кусок еды был на вес золота.