Рей едва успевает кивнуть, собираясь сказать «да, на прощание можно в щечку», как Бен вдруг наклоняется и целует ее в губы. Коротко, но так…
Она судорожно вздыхает, с трудом удерживаясь от того, чтобы не обхватить его за шею и не повиснуть на нем. Не ответить ему горячим и глубоким поцелуем.
Нет, она не будет! Не будет вести себя как раньше! Если за ней ухаживает сам Бен Соло…
— Ну вот, — отстраняясь, говорит он немного смущенно и растерянно. — Тогда я… завтра?
Рей находит в себе силы только кивнуть и убежать домой.
***
— Да, конечно, сейчас принесу, — галантно говорит он, вскакивает и… опрокидывает столик. Прямо на нее. Чашки с чаем, молочник, тарелку с сэндвичами, пирожные, вазочку с цветами…
… А ведь все так хорошо начиналось! Он без труда добыл коляску с кучером — имя Соло оказывало на людей поистине магическое воздействие. Днем подкатил к дому Рей, встретил ее на пороге, сдержанно поцеловал ей руку, не обнюхал, не обслюнявил. Не накинулся с рычанием на Платта! Галантно пригласил ее на прогулку до своего собственного дома, в коляске ухитрился сесть так, чтобы не касаться Рей ногами. Подал ей руку, когда выходили из экипажа, красивым жестом отпустил кучера, помог ей подняться на крыльцо, открыл дверь.
Но едва они пересекли порог… Как будто сработало какое-то семейное проклятие! Пропустив Рей вперед, он тут же налетел на дверной косяк. Сев с ней за чайный столик, обнаружил, что ему некуда девать ноги. Он подворачивал их и так, и эдак, но выглядело это все равно глупо. А чашки! Чертовы фарфоровые чашки из бабушкиного сервиза! Они были такие маленькие, такие хрупкие! Он пытался делать все аккуратно, но чай почему-то постоянно проливался на блюдце… Забывшись, он заглотил пирожное и облизался, как зверь. Разговор не клеился. Он попытался поговорить о погоде, но лучше бы молчал. Но когда он молчал, он только и мог, что пялиться на ее губы! И вот теперь это! Катастрофа. Ужас. Вечный позор!
Бен пытается как-то отряхнуть платье Рей, но, кажется, делает только хуже, размазывая крем по ткани. Он отпрыгивает от нее, и его просто прорывает.
— Я не могу! — кричит он. — Я не могу как человек! Я… я слишком долго был зверем, я не могу ухаживать, как надо, как благородный внук благородной бабушки!
Он пытается убежать, спрятаться, но опрокидывает заодно и стул.
— Ты куда? — кричит Рей.
— В лес! Под куст! Мне там самое место!
— Погоди! Я с тобой!
Он замирает.
— Со мной? Под куст?..
— Да! Мне не нужно, как надо! Мне нужен мой волчок…
— Тебе больше нравился волк? — тихо спрашивает он.
Она смущенно качает головой.
— Мне… нравится, какой ты сейчас! Очень! Ты такой… красивый и большой и… Но я… я не могу, как леди… я не умею правильно есть и правильно сидеть! Я не могу поддержать беседу о погоде! Я лучше с тобой… под кустом… я…
Бен недоуменно смотрит на нее, не веря своим ушам.
— Но…ты же сама говорила: нужны танцы, погулять… нельзя сразу… надо как люди…
— Говорила! — Рей в отчаянии закусывает губу. — Но… оказалось, что…
Она краснеет до ушей, резко разворачивается, как будто собирается бежать, и Бен вдруг прыгает за ней. Инстинкт сильнее, инстинкт заставляет схватить ее, немедленно, немедленно, потому что она — его! Схватить и не пустить, утащить к себе, долго кусать бочки и всю обтрогать хвостом…
Он обхватывает Рей руками сзади, крепко стискивает, вжимает в себя. Он слышит, как быстро бьется ее сердце, как она часто дышит, как вдруг становится такой податливой и теплой, как будто только и ждала, что он…
— Что оказалось?.. — шепчет он ей на ухо. — Что ты хочешь мой хвост?
Рей, зажмурившись, кивает и вся дрожит в его руках. Он сам тоже дрожит — от возбуждения, азарта и желания.
— А ты знаешь… — снова шепчет он томно и слегка прихватывает ее ухо зубами, — … что я могу… оставлять хвост и в человечьем обличье?
Рей едва ли не стонет, стремительно оборачивается в его руках и обхватывает его за шею.
«Под куст холодно», — последняя мысль, как комета, проносится в голове у Бена. — «Кровать!»
Он рывком поднимает Рей, и она тут же обхватывает его еще и ногами.