ㅤ— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
ㅤПосле этого все смолкло.
ㅤПесня лириума, шепот Источника, едва слышный звон изорванной Завесы — все стихло, словно улегся ветер.
ㅤПервый звук просочился обратно в мир, когда Фреда все же отпустила горло Соласа. Тот мучительно закашлялся, а она сотрясалась в рыданиях, по-прежнему сидя на нем.
ㅤТолько тут ему пришло в голову, что он мог в любой миг обратить ее в камень, достаточно было одной мысли… Ужас медленно поднимался в нем подобно раскатистому прибою.
ㅤЗавеса зияла прорехами, но она пока цела. Два мироздания еще не слились воедино.
ㅤСолас был жив.
ㅤА Фредерика плакала больше от шока, чем от довлеющего отчаяния, поскольку злость в ней так и кипела.
ㅤИ она — злость в устах Тревельян — говорила:
ㅤ— Ты лицемерный подонок! Ты… ты понятия не имеешь, на что обрекаешь свой народ! Не только людей и прочих, до кого тебе нет дела, но и эльфов, которых ты презираешь! Ты все готов послать к демонам, лишь бы вернуть мир, которого давно нет! Как ты можешь быть настолько глуп, Солас? Разве ты, из всех на свете — ТЫ можешь быть так глуп?!
ㅤОн молчал ровно секунду, а когда заговорил, то его голос был суше песков Андерфелса:
ㅤ— Отпусти.
ㅤ— Отпустить тебя? Навстречу гибели? Отпустить тебя?! — Она вновь сорвалась и ударила его в грудь кулаком.
ㅤСолас вытерпел это, до скрежета стиснув зубы. Дыхание сбилось в ком, раздирая легкие; лишь отдышавшись, он смог сказать:
ㅤ— Отпусти — или мне придется тебя убить.
ㅤОна все так же плакала, будто не слыша.
ㅤКраем глаза Солас узрел кусок лириума. Еще секунда — и все было бы кончено. Завеса пала бы вместе с его бесчувственным телом, и Тень хлынула бы в мир смертных, снося все на своем пути.
ㅤПроисходящее — лишь краткая отсрочка перед неизбежным. Солас и Фреда оба это понимали.
ㅤ— Не делай этого, — наконец, произнесла она израненным голосом. — Я люблю тебя. Не делай этого. Ты даже не увидишь, как мир, что ты создал, будет гореть. Они будут страдать. И все оттого, что ты — надутый мерзавец. Я люблю тебя, но ты… ты…
ㅤУ нее больше не было слов: все истаяли вместе с последней надеждой.
ㅤТогда Солас сказал:
ㅤ— Сегодня я умру. С красным лириумом в руке, хотя мог бы с твоим ножом в сердце. Но я не предоставлю тебе выбора, ведь ты не решишься, lethallan. Ты струсишь.
ㅤ«Мы оба — высокомерные лживые трусы», — подумал он. Фредерика была такой, потому что думала, что сможет отвратить его от единственной цели, к которой он стремился тысячи лет. Шемленка на доске ничего не решала. Лишь чудом она добралась до противоположного края — и вот теперь она словно запертый ферзь, не способный сделать ни шагу.
ㅤА Солас был таким, потому что боялся, что мир, который он знал, исчезнет вместе с ним. Он нашел способ, как собственной гибелью вернуть все на круги своя. И все ради того, чтобы не потерять самое дорогое — возможно, нужное лишь ему самому.
ㅤСолас и Фреда, они были похожи.
ㅤНо, в отличие от него, она действительно не знала, что теперь делать. В ее голове змеей вилась мысль, что сегодня она его потеряет, так или иначе.
ㅤ— Мерзавец, — беспомощно твердила она сквозь слезы, — мерзавец!..
ㅤ— Ma ghilana mir din’an…
ㅤ— Замолчи!
ㅤИ она ударила его вновь, прежде чем прильнуть к губам, не целуясь — кусая до крови. Делая все, чтобы не дать его словам прорваться наружу.