Ви с некоторым удивлением почувствовала, что ей до сих пор тяжело вспоминать этот момент. Она была с ними всего несколько месяцев — самая молодая в команде, только-только после напряженных боевых тренировок. Зеленая и самоуверенная. Важная. Невероятно гордая, что новый начальник контрразведки выделил ее — среди десятков других — и решил взять в команду.
— Но выжила только я. Благодаря Джеки. Так мы познакомились.
Ви ожидала какого-то комментария, но Такемура, если и сделал какой-то вывод, то оставил его при себе.
Она же все глубже погружалась в свои размышления, думая теперь уже о том, как сильно изменилась ее судьба.
Ее, корпоратку до мозга костей и гадюку в красно-черных, тесных, сдавливающих горло костюмах по последней японской моде, один Валентино за каких-то два с половиной года почти превратил в такое же дитя улиц.
Сначала это были два года усиленной ментальной обработки.
«Un pacto con el diablo{?}[исп. сделка с дьяволом], Ви. Эти арасаковские ублюдки стоят твоей души?»
И почти полгода «практики в поле»: получилось невероятно хорошо — настолько, что она уже сама почти заговорила по-испански. Знала, кому в Хейвуде можно неплохо толкнуть информацию, с кем лучше не связываться и где раздобыть оружие. Ви даже в какой-то момент перестала краситься на привычный японский манер и вполне себе могла сойти за местную латиноамериканку — особенно если не вглядываться — черноволосая, в ярких золотых неокитчевых шмотках. Как человек, родившийся и выросший в Найт-сити, распространенную здесь фразу «то, как ты выглядишь — решает все»{?}[вольная интерпретация знаменитого «In Night City, looks are everything» от автора] она воспринимала слишком буквально.
И посмотрите на нее теперь: с какой тщательностью она с утра выделяла косметикой высокие скулы и выводила стрелки — почти механическими движениями, отточенными годами, — так, чтобы четкие линии, тянущиеся к вискам, максимально визуально сужали глаза.
Среди корпоратов Найт-сити, а уж тем более в самом главном японском анклаве города всегда было в моде во всем и всюду перенимать азиатское. Даже если генетически тебе достались европейские длинный нос и широкие глаза. Никто так не хотел походить на Ханако Арасаку, как тысячи женщин, трудящихся во благо ее наследия.
А Ви — заводная арасаковская кукла. Несмотря ни на что.
Змея может сбросить кожу, но своей сущности не изменит никогда. Она слишком долгое время старалась забыть, что даже ее тело — филигранная работа арасаковского риппера — было фактически специально создано для узких костюмов и ассиметричных коктейльных платьев.
Хотела ли она снова вернуться к жизни, в которой, проводя рукой по своему телу, чувствовала приятную текстуру материала из настоящей органической ткани?
Мечтала об этом.
Но снова стать послушной и исполнительной, не имеющей своей воли? С этим вопросом Ви колебалась: все же обмен был неравноценный.
Или в этот раз японский дьявол действительно сделал обмен неравноценным — но уже с другой чаши весов?
Если бы подчиняться пришлось одному конкретному арасаковскому телохранителю, вопрос переставал быть таким уж сложным. Удивляло, немного пугало и восхищало одновременно, сколь многое она готова была ему отдать.
— Ви?
Она в замешательстве встретилась с Горо взглядом, осознав, что какое-то время просто стояла перед дверью без движения.
Лицо Такемуры выражало лишь легкий недоумевающий вопрос и долю беспокойства.
— Задумалась. Все в порядке, — она неуверенно улыбнулась. — Мы пришли.
Ви вздохнула — наверняка от него не укрылось ее волнение. Не говоря о том, что Такемура наверняка сильно задавался вопросом, зачем она вообще привела его сюда.
Дело, конечно, было далеко не в кошке.
— Подержи ее пожалуйста, — Ви смущенно улыбнулась. — Если мне прилетит в голову, то, надеюсь, хоть в несчастную Баканэко не попадет.
Горо молча, но теперь еще с более обеспокоенным взглядом взял кошку на руки, очевидно, не понимая до конца, шутит Ви или нет.
Она громко постучала в дверь. Чуть выждав, крикнула:
— ¡Mamá, soy yo!{?}[исп. мама, это я] Ви!
Через некоторое время дверь распахнулась, показав удивленную Гваделупе. Ви растерянно улыбнулась ей.