Плисецкий подскочил, когда сзади послышались резкие автомобильные гудки, скидывая своими звуками сон.
Господи, это были всего лишь бредни из прошлого.
Вокруг все то же скопление машин, все тот же город и снег, застилающий окна.
— Ровно час в пробке. Замечательный день, ничего не скажешь, — пробурчал Юрий, когда взгляд остановился на электронных часах.
Но парень был все еще был затуманен мыслями о том, каким он был, что его сломало и каким он стал. Но голос Фельцмана продолжал отдаваться в голове эхом.
Стало понятно одно — в этой словесной баталии, которую он проживал в полудрёме, ничего не победило в нем. Тренер оказался сильнее его.
Но этот диалог навсегда изменил Юрия, и он поклялся, что никогда не будет сдаваться.
Это чувство снедало его целиком. Он пытался быть на первом месте во всём… В фигурном катании, в роли тренера, в роли лучшего среди учеников, в роли лучшего студента и даже в роли лучшего среди приятелей.
И эта чёрта ему так напоминала Таню. Они в этом похожи: оба хотят добиваться своего, невзирая на преграды, оба сломленные, оба переживающие свои проблемы, но при этом она - всегда открыта и честна, а он - холоден и замкнут. А может это не так… Может они оба просто притворяются. Может они с Никифоровой слишком боятся показать, что они бывают слабы. Боятся показать всему миру… а ещё друг другу.
Эта девушка никак не выходила у него из головы. Да и Юрий уже не пытался остановить эти мысли. Теперь он сладко растворялся в них, потому что они давно стали его спасением.
***
Сполна удовлетворенный, доселе пребывающий в эйфории народ высыпал на улицы. Турнир фигуристов завершен, но ощущение присутствия на нем не хотело отпускать.
Таня чуть позже тоже покинула стадион. В жилах все еще лихорадило, сердце взмывало, но силы исчерпались без остатка. Сегодня она не попала даже в тройку лидеров, что было большим провалом для нее. Девушка наделала кучу ошибок, подвела себя и Плисецкого, а еще, кажется, обзавелась кучей синяков. Неудачно это всё. Видимо, всё тревоги дали о себе знать, и потому девушка не могла сосредоточиться на исполнении программы.
После долгого воздержания чувств девушка наконец их выплеснула наружу, зная, что в этот раз она проиграла.
Она заплакала, и уже было всё равно, если кто-то из её знакомых увидит это.
Но этого не увидил никто.
Больше всего Тане хотелось, чтобы её сейчас обнял папа, но он… должен найтись.
А ещё… почему-то пронеслась мысль, что её мог обнять Юрий. Это слишком странно. Чтобы он? Обнять?
Но… почему она подумала о нём?
***
Последние солнечные лучи купались в прозрачном воздухе. Тонкая, горящая оранжевым полоса на горизонте уменьшалась с каждой минутой.
И этот угасающий блеск слабо играл на черных волосах Отабека, застывшего у открытого окна.
Рядом — молодой напарник Данил, парень с каштановыми волосами и серыми глазами. Он, как его наставник, смотрел в недостижимую синеву неба.
— Интересно, - сказал Данил. - За несколько дней до исчезновения в одном источнике появилась информация, что Виктор якобы специально сделал вид, что пропал, чтобы потом привлечь внимание общественности к его новому проекту.
Отабек чиркнул колесиком зажигалки, прикоснувшись огненным языком к мгновенно задымившемуся кончику сигареты. Делая первую затяжку, он казался с виду отчужденным, отрезанным от всего мира, но к разговору подключился сразу же:
— Еще один нелогичный бред очередной желтушки. Виктор никогда не пользовался услугами чёрного пиара, а такое даже пиаром не назовешь. Он бы не стал так делать.
— Да понятно, что бред, в который мало кто поверил. Единственное, что подозрительно - один блогер якобы утверждает, что Виктор на самом деле хочет вернуть себе популярность таким способом.
— Они любят зарабатывать на таком, не забывай.
Отабек сжимал пальцами около губ тлеющую сигарету.
Мысли — сплошная головоломка, и искать ключи при таком раскладе — занятие довольно трудное.
Казах сделал последнюю затяжку и затушил окурок в пепельнице. Алтын сам чувствовал — он что-то упускал. Самое важное, но оно, как мыло, упрямо выскальзывало из рук.
***
Несколько недель спустя Плисецкий впервые подвез девушку после тренировки до дома, удачным образом не оказавшись под прицелом вездесущих журналистских камер.
Когда двое вышли из машины, по их лицам прошелся освежающий мороз.
Никифорова почему-то не уходила. Она вдыхала мороз и смотрела на заходящее.
— Жаль, что в Москве март не начался с пробуждения природы. Все тот же снег… — шептала она, впитывая кожей лучи, которые точно бы проникали в нее и грели.