Ренсинк Татьяна
***
Пред алтарем в молитвах
Ты ищешь все спасения.
Исповедь слышит имя,
Да к истине прозрения.
Не погасают свечи.
Священник просит прямо:
Готова ты, но в свете
Кто-то и против встанет.
Холод осенний воет.
И нет спасенья в храме.
Твои сомненья гонит
Уверенный октябрь.
В три воскресенья службы
И в празднике объявлен
Церковною молитвой
Твой скорый день венчанья.
Прошла ты и причастье.
Билет святой подали.
Но в сердце стужа правит.
Судьбе вы проиграли.
Тщетны были попытки Ирины отговорить Милану от предстоящего венчания. Подготовки уже начались. Обидевшись совсем на то, что Милана неприступна, упряма и не желает менять ничего, Ирина в день примерки венчального платья осталась сидеть в своей комнате.
-Ириночка, - умоляюще и голосом, и видом вошла к ней Милана.
Платье на ней было белоснежной красоты. По подолу, рукавам и груди переливались в узорах холодным цветом серебряные нити.
-Уходи, - опустила глаза в пол Ирина.
Она сидела на полу под окном, а перед ней лежало письмо, которое читала, но оставила лежать. Милана вобрала в себя дополнительный воздух, чтобы удерживал силу духа крепче.
-Я должна, пойми, - села она на стул. - На прошение мое отправиться к Алексею даже не взглянули... Позаботился все-таки Николай Сергеевич... Не выпустят меня. Долг у меня, видать, иной.
-Плохой этот граф, я верю князю, - высказала опять свое Ирина, уставившись глазами в письмо. - Обманет... Не выполнит обещания...
-Ты так и будешь его князем величать?... Это от Дмитрия Васильевича? - заметив письмо, поинтересовалась Милана.
-Да, получила через дежурного. Спрятал он весточку в сюртук и передал отослать мне. И Дмитрий Васильевич,... он не одобряет, молит отменить все и не верить графу, - взглянула Ирина заплаканными глазами на подругу, которая в наряде невесты казалась бледной и горестной, словно то перед ней сидела смерть.
-Это моя последняя надежда спасти Алешеньку,... да и Ивана обрекать на бедность я не смею, как он не уверяет в обратном,... будто проживут и без этих денег, - повторилась в своих убеждениях и Милана. - Завтра в последний раз иду на исповедь, пройду обряд причастия,... а там и венчание будет...
-Коли никто против не скажет, - усмехнулась Ирина, намекая, что все планы могут сорваться.
-Ты не сделай этого, - покачала головой Милана. - Граф клялся Ивану, принял угрозу смерти, коли обманет. Обещал он и меня не трогать, поверь же, все может быть хорошо!... Клянись, что не скажешь и слова против!
Ирина молчала. По ее щеке потекла одиночная слеза. Она разрывалась внутри души и не знала, какой выбор ей предпринять, но верх одержало подчинение дорогой подруге.
Никаких помех к предстоящему венчанию не произошло. Никто не высказался против. Закончила церковь в Петербурге и церковь в деревне у имения Нагимовых троекратное объявление об этом венчании. Закончились исповеди, причастия. И завтра уже ожидает великое таинство предстать перед алтарем, Богом и людьми, чтобы воссоединить две жизни в одно.
А пока тот день не настал, Николай Сергеевич с супругой позаботился о приданном Миланы: к дому графа Краусе в Петербурге стали подъезжать повозки. В первой повозке деревенский мальчик держал икону, а рядом с ним стоял новенький самовар. Далее следовали еще повозки, в каждой из которой были те или иные вещи, сопровождаемые то супругой Николая Сергеевича, то сестрой Якова — Алевтиной, согласившейся помогать во всем. Этот подвод встретила мать Павла Петровича Краусе.