Ренсинк Татьяна
(И. Б. Цейдлер)
***
Возлагаются запреты
Под желаньем лютой смерти.
Нагоняют ложью ветры,
Уносящие надежды.
Что им скажешь -
Не докажешь.
А коль все спрячешь -
Ложью накажешь.
Пахнет наказанье кровью,
Да крестом у изголовья.
Стены шепчут нам про слезы
Тех, кто тоже был прохожим.
Встанешь против -
Закуют в ножны.
Стонешь в боли -
Умрешь и на воле.
17 июня 1830 года Анна Васильевна Розен выехала из Москвы в дорогу на каторгу к мужу. С ней, одевшись под прислугу, под ее горничную, выехала и Милана. И вот, спустя тяжелые, тянущиеся однообразием дни, 31 июля они оказались в Иркутске, как бы души и сердца ни рыдали и ни кричали о сыновьях, которых пришлось оставить ждать в руках родных людей...
Иркутск. Славившийся купеческий город снова принимал тех, чей путь пролег к краю каторги. И выпало на его долю увековечить их следы. Повезло ему, что запертые в Сибири осужденные не пропали, посвятив себя планам развития этого края со многих сторон: хозяйственных, образовательных, научных, культурных и промышленных...
Уже давно ожидая прибытие очередной жены каторжника, городская голова Иркутска выскочил на улицу сразу, как только ее коляска остановилась во дворе.
-Баронесса фон Розен? - спросил он для уверенности, на что та, гордо восседая, лишь кивнула. - Константин Петрович Трапезников, - представился он. - Городской голова Иркутска. Вам следует пройти сюда, - указал он на здание за ним. - Вас примет немедленно Иван Богданович Цейдлер, гражданский губернатор.
Он вежливо помог баронессе сойти с кибитки.
-Моя горничная пройдет со мной, - сообщила та, указав рукою и строгим взглядом на скромно вставшую рядом Милану, которая всем своим видом и одеждой простой крестьянки никак не вызвала подозрений.
-Ради Бога, - согласился Трапезников и проводил их пройти на встречу к губернатору.
-Добрый день, - поднялся из-за стола тот, бросив сразу свои бумаги, которые до того внимательно прочитывал. - Баронесса фон Розен?
-Да, Иван Богданович, - кивком ответила та, усевшись на подставленный ей к столу стул.
-Вы с кем? - тут же взглянул он на вставшую с ней рядом Милану, которая, от страха быть разоблаченной, не поднимала печальных глаз и молчала.
-Моя горничная, - строго сообщила Анна. - У Вас есть какие-то возражения?
-Нет, что Вы, - чуть махнул рукой тот и сел обратно, кивнув писарю записывать. - Вы верно устали с дороги. Вам уже подготовили ночлег в доме купца Кузнецова. Там останавливались и иные дамы, отправившиеся следом за мужьями, как и Вы, - в видимой усталости сообщал он. - Вам будет интересно, отдохнете...
-Давайте уж сразу Ваши бумаги. Наслышана я уже о проездах остальных, - строго глядела Анна в его удивленные глаза, взглянув и на писаря, и на стоявших у дверей стражников. - Мне есть, где остановиться и без советов...
-У меня предписание, - хотел объяснить свою сторону тот, но Анна замотала головой:
Зачитывайте!
-Раз Вам угодно, - взял он один из листов перед собой. - Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет уже признаваема не иначе, как женой ссыльнокаторжного, и с тем, вместе принимает на себя переносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущую равную с ними участь, себе подобной.