Единственное, к чему она не могла привыкнуть, так это к страху. Это страх за мужа, детей и себя. Страх перед этими безумными бомбистами, что пропитывал и отравлял всю их жизнь.
Даже тогда, на коронации, она боялась, что кто-нибудь бросит этот адский механизм им под ноги, и их разорвёт на части.
Они заперлись в Гатчине и сидели здесь, как кроты, трясясь от страха. Она множество раз исподволь намекала мужу, что это неправильно, что требуются совсем другие меры, и что надо более жёстко подходить к этим убийцам. Но кто послушает слабую женщину?!
И она стала больше молчать, молиться и гулять с детьми, а Александр стал тоже больше молчать с ней. И стал больше пить.
И вот она сидит у постели своего пьяного мужа и не понимает, что с ним не так. Вроде всё так, но что-то ей не даёт покоя.
И тут она поняла!