Наверно, стоило послушать мудрых местных советов и подождать до утра. Но перспектива шнырять под носом Нолана и его дружков прельщает меня еще меньше. Охотников в городе много. Слишком много.
А еще я боюсь Лале. С тех пор, как я покинула «Прибежище вампира», она рвет мне грудь своим неистовым стремлением обратно. Надо увезти подальше эту сумасшедшую!
— Лайя, ты это слышала? — тихо бормочет Милли, съеживаясь всем телом. — Жуткий шепот!
Замираю на миг, но слышу только бешено колотящееся сердце сестры.
— Нет. Тебе показалось, наверно. Ты слишком впечатлительна, Милли. Пока это просто корявый лес.
— Год назад я читала книгу про карпатскую нечисть. Ерунда, конечно… Но сейчас представляю, что эти твари реально существуют, и не по себе как-то. — Она елозит ладонями по коленям, и мне приходится накрыть ее руки своими, чтобы Милли перестала нервничать и нервировать меня.
— Нельзя верить всему, что пишут: люди слишком приукрашивают действительность. — Мне начинает казаться, что салон авто пропитывается страхом: едким, саднящим глаза, — и я чуть приоткрываю окно, чтобы вытеснить его потоком свежего воздуха.
И слышу его.
«Вшух-шурх-шшш-шррсс». — Продирающий до нутра зловещий шепот. Он везде.
Тут же закрываю окно.
— Ааа! Ты слышала? Слышала? — Милли вскрикивает и кидается ко мне, тесно сжимая руками. Еще чуть-чуть и мои ребра треснут от давления.
Творящаяся вокруг чертовщина чуть рассеивает дымку моего гипноза. Водитель пробуждается от своего безучастного полусна и начинает задаваться ненужными мне вопросами:
— Что это? Куда мы едем?
Еще чуть-чуть — и мы получим еще одну проблему в виде истерящего мужчины рядом, который, между прочим, еще и за рулем. Надо успокоить его, вновь подчинить своей воле, но в такой темноте не могу поймать его взгляд в зеркале заднего вида. А парень тем временем начинает что-то причитать нараспев на румынском. Не понимаю ни слова, но готова поспорить, что это молитвы.
— Как тебя зовут? — мягко, но властно прерываю его стенания.
— Григор.
— Григор, давай мы попытаемся помочь друг другу. Ты просто едешь по обозначенному мной маршруту, не останавливаясь и не задавая вопросов. Уверяю, это поможет сильнее, чем твои завывания.
Деревья застилают верхушками небо, не позволяя сиянию небесных светил проникать в эту резиденцию ада. Загробное шептание слышно уже сквозь закрытые окна:
«Vino la mine! Vino la mine! Vino la mine! Vino la mine! Vino la mine! Vino la mine!»
— Они говорят «Иди ко мне!» — голос Григора тихий и зараженный страхом.
Милли жмется ближе, восхищаясь моей невозмутимостью и хладнокровием, но только я знаю, насколько это мнимое. Мне жутко здесь, страх опутывает все органы липкой паутиной, влезает под кожу и растекается там ледяными ручьями.
Бессмертие не равняется бесстрашию. К тому же, уверена, что здесь у нас есть все шансы умереть. Какой-то ранее неизвестной мне смертью.
Все становится еще хуже, когда выясняется, что Григор не помнит дороги: слетевший гипноз не оставил в его памяти никаких воспоминаний. А я, хоть и заучила инструкции Сандры, уже потерялась от бесконечных петляний.
— Едем обратно! — заявляет Григор, резко выворачивая руль и царапая бочину об ветви деревьев. — Проклятье! Вы со мной до конца жизни не расплатитесь за эту поездку!
Забавно. Если конец жизни наступит сегодня, то, действительно, не успеем».
— Ага, а ты помнишь, как обратно? — зло рычу я, пропуская мимо ушей ничего не значащий сейчас финансовый момент. И даже его самоволие по выбору маршрута оставляю без внимания: все равно мы заблудились, куда ни едь.
Минут через двадцать замечаю, что инициатива Григора успехов не принесла: мы словно бегаем по заколдаванному кругу, каждый раз возвращаясь в одно и то же место.
— Бензин закончится, если ездить по этому чертову кольцу! Моя смерть будет на вашей совести! — срывается он.
— Когда будет, тогда и поплачем. — Что за дурные привычки у некоторых — хоронить себя раньше времени?